Человечность против веры

Человечность против веры
Фото: review.uz

Iymon vs Insof. Обзор книги “The Political Economy of Non-Western Migration Regimes”.

В апреле 2022 г. международное издательство Palgrave Macmillan опубликовало книгу “The Political Economy of Non-Western Migration Regimes” доктора философии Лундского университета Рустамжона Уринбоева и доктора философии Хельсинского университета Шерзода Ералиева. Предметом исследования ученых стал опыт безвизовых трудовых мигрантов из Узбекистана в России и Турции.

Специально для «МЕДИА-МИГ» обзор книги подготовил председатель экспертного совета АО «Аксиома», к.и.н. Дмитрий Исповедников.

Западные либеральные демократии давно утратили статус главных точек притяжения внешней трудовой миграции. Фундаментальные геополитические сдвиги, ликвидация СССР и всего соцблока изменили глобальный экономический баланс и социально-демографические установки, запустив новые миграционные процессы. Для мировой историографии, однако, эта динамика все еще остается малозаметной, маловлиятельной, развивающейся где-то на обочине «реальных» цивилизаций.

Книга “The Political Economy of Non-Western Migration Regimes” («Политэкономия не западных миграционных режимов»), отчасти повторяющая предыдущую работу Рустамжона Уринбоева “Migration and Hybrid Political Regimes” («Миграция и гибридные политические режимы») (University of California Press, 2021 г.), призвана восполнить пробел и внести эмпирический вклад в научные дебаты о миграционных режимах государств недемократического гибридного типа. Авторы заявляют о поиске новых методологических инструментов и теоретических основ, которые должны составить подход к изучению тематики.

Источниковой базой исследования стал этнографический нарратив, собранный учеными за 2014–2022 гг. в России и Турции. На примере интервью с узбекскими рабочими из Москвы и Стамбула предпринимается попытка проследить за неформальным воплощением миграционной политики недемократических стран «на земле». Проще говоря, управление миграционными процессами изучается через призму повседневной жизни мигранта. Анализу нормативных актов, статистике, инновационных источников данных отводится второстепенная роль.

Авторы ссылаются на концепцию «живого права» австрийского социолога Евгения Эрлиха (1862–1922), который полагал, что жизнями людей управляют не государственные законы “state law”, а самодействующий порядок общества — “living law”, — основанный на согласованности интересов различных групп и союзов, на опыте, обычаях и привычках. В России и Турции, как недемократических странах, эта концепция, по мнению ученых, находит яркое подтверждение.

Далее на основе теории французского социолога Пьера Бурдьё (1930–2002) о социальных полях авторы определяют круг ключевых миграционных сфер, где действует «живое право»: этнические сообщества, получение легального статуса и соблюдение миграционного законодательства, рынок труда, криминальная экономика.

Главы книги посвящены устройству каждой из сфер. Несмотря на неполноту источниковой базы и очевидную проблему достоверности сведений, полученных путем неформальных интервью (130 опрошенных в Москве, 85 — в Стамбуле) и обсуждений в фокус-группах (по 10 в каждом городе), собранные истории позволяют проникнуть в закрытый мир трудовых мигрантов.

По итогам сопоставления российского и турецкого миграционного законотворчества авторы во второй главе книги заключают, что ни один из сложившихся режимов на деле не обеспечивает контроль пребывания в стране иностранной рабочей силы, поскольку не формирует понятного и прозрачного механизма ее официального найма.

Правовая неопределенность в России и Турции вынуждает мигрантов вливаться в теневую экономику, что отвечает интересам посредников, работодателей и чиновников, ответственных за управление миграционными потоками. Разрыв между целями законов и их фактическим применением демонстрирует, по убеждению исследователей, молчаливое согласие властей на использование юридически незащищенной дешевой рабочей силы.

Выводы нельзя признать вполне актуальными, поскольку хронология главы не совпадает с рамками исследования. Обзор российского законодательства ограничивается 2014–2015 гг. и не отражает новеллы, внесенные, например, в 2018–2019 гг. в Федеральный закон N 109-ФЗ «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в Российской Федерации» или упрощение миграционного режима в 2020–2021 гг. в разгар пандемии COVID-19.

Третья глава книги погружает в устройство этнических сообществ мигрантов, организация которых в Москве и Стамбуле принципиально отличается. Если в российской столице миграционные анклавы отсутствуют, и иностранные граждане проживают рассредоточено, сохраняя больше виртуальные связи, то в одном из старейших турецких мегаполисов сложились несколько узбекских районов: в Кумкапы, Аксарай, Лалели, Фатих.

Тем не менее именно в Москве среди узбеков высок уровень сплоченности и солидарности, что обусловлено цепной миграцией уроженцев одной местности и формированием землячеств. Значимую роль в них играет община махалля, которая в современных реалиях определяется авторами книги как “digital mahalla”. Существуя виртуально в соцсетях или чатах Telegram и WhatsApp, этот институт способствует самоорганизации мигрантов, повышению их социальной ответственности в России, а также поддержке контактов с семьями на родине.

Иная ситуация в Стамбуле. Здесь стихийно образованные узбекские анклавы населяют чуждые друг другу представители разных сел и городов. В отсутствии социально-нравственного диктата махалля узбеки в Турции не просто игнорируют проблемы друг друга, но и охотно наживаются на своих согражданах. По этой причине безграничной властью над разобщенными мигрантами на местном рынке труда обладают посредники-ширкаты и турецкие работодатели.

Содержание главы подсказывает, что успешная интеграция иностранных граждан — вовсе не иллюзия, а проблема прагматизма. Как любой человек, мигрант нацелен на восприятие и приспособление к тому социуму, который предлагает защиту и возможности. Подобные отношения с российским обществом приехавший на заработки узбек выстроить не способен. Все контакты происходят через оберегающую прослойку махалля или посредников, причины чему — не только в сложностях соблюдения законодательства РФ или коррупционных схемах, но и в собственной правовой безграмотности, в отсутствии языковых познаний. Как результат, стратегией мигранта становится интеграция в принимающее иммигрантское сообщество.

Четвертая глава книги посвящена легализации и повседневному взаимодействию иностранных граждан с полицией и чиновниками. Противопоставляя российский draconian immigration control турецкому принципу laissez-faire, авторы отмечают, что карательные меры сокращению числа недокументированных мигрантов не способствуют.

Несовершенство норм проживания и трудоустройства иностранных граждан в РФ, разобраться в которых не всегда могут юристы и сотрудники миграционной службы, влечет вынужденные нарушения: оформление фиктивной регистрации и подделку платежных квитанций об оплате ежемесячного вмененного налога по патенту на работу.

Обойти норму помогают взятки. По рассказу Мусы, депортированному в Узбекистан в ноябре 2015 г., он вышел на посредника, связанного с некой Зариной — высокопоставленной чиновницей из ГУВМ МВД России. Она временно заменила статус Мусы в государственной базе данных с «запрета на въезд» на «ожидает рассмотрения в связи с апелляцией», что позволило счастливцу вернуться в РФ уже через месяц. Услуга обошлась в 800 долларов.

Другой мигрант в 2018 г. купил через посредника на Казанском вокзале поддельный российский паспорт за 15 тыс. руб. и смог беспрепятственно устроиться на закрытую стройку правительственного объекта на территории подмосковного муниципалитета.

Подбор российского нарратива в данной главе несколько тенденциозен. Все семь сюжетов описывают произвол полиции и нарушения мигрантов (отсутствие нормальной регистрации, патента на работу, дача взяток). Создается впечатление, что миграционное регулирование на уровне «живого права» осуществляется в России исключительно в коррупционной плоскости. При всей колоссальности проблемы, которую не отрицают в МВД России (см. Бондарь Е.О., Сосновская Ю.Н. Коррупция как условие, способствующее незаконной миграции / Вестник Всероссийского института повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации. 2020. № 2. С. 67–69.; Михайлова Е.В., Хазова В.Е. Коррупционный фактор в миграционной политике Российской Федерации / Вестник Московского университета МВД России. 2020. № 2. С. 97–102), исключение альтернативных историй снижает общую объективность картины.

В качестве казуса можно также отметить, что повседневная неформальная коммуникация с полицией, требующая определенной сообразительности и навыков общения, является одним из факторов социализации мигранта в РФ.

В развитие темы пятая глава описывает положение граждан Узбекистана на рынках труда России и Турции. В обеих странах они активно прибегают к услугам посредников, поскольку либо не знают русского языка, либо не имеют доступа к неформальным каналам землячества.

Отмечаются отличия условий труда и разница в обращении местных работодателей с трудовыми мигрантами. По словам многих опрошенных, в России нет iymon (мусульманская вера), но есть insof (чувство справедливости и сострадания), тогда как в Турции — наоборот. Россияне проявляют к мигрантам человечность и порядочность, гарантируют рабочие перерывы, оплачивают переработки и т. п. Турки же зачастую третируют и нещадно эксплуатируют единоверцев.

Эти оценки сообщают о колоссальном значении трудовой миграции как инструменте «мягкой силы» в современном мире, где экономические выгоды перевешивают культурные и религиозные связи. Несмотря на поступательное ужесточение, российский миграционный режим открывает гораздо больше возможностей и свобод, чем безразличный к незаконной трудовой миграции турецкий режим. После введения Россией с 2013 г. долгосрочных запретов на въезд, многие нарушители направились из Средней Азии в Турцию, однако возвращение на просторы РФ по-прежнему остается приоритетной жизненной траекторией большинства из тех, кто отбывает “entry ban” в Стамбуле.

В этой связи перспективным представляется изучение нарушений и преступлений, совершенных гражданами среднеазиатских республик в Турции за 2013/2014–2022 гг. Статистика может сообщить важные данные о преступности среди трудовых мигрантов.

Участие в криминальной экономике России и Турции стало центральным сюжетом шестой главы, где рассматриваются истории трех мигрантов (секс-индустрия, наркоторговля, тюремный бизнес). Авторы утверждают, что уличный мир является неотъемлемой частью рынка труда мигрантов.

Отметим, что первый опыт неформальных практик и лавирования в коррупционных схемах граждане Узбекистана, очевидно, приобретают не в России, а у себя на родине. «Полезные знания» из этих сфер собираются и передаются внутри иммигрантского сообщества.

Наблюдаются и позитивные тенденции — понимание преимуществ легальных инструментов. Как и в книге “Migration and Hybrid Political Regimes”, участники интервью признают важность изучения русского языка для защиты своих прав, повышения заработка, расширения перспектив. Мигранты обсуждают и необходимость повышения правовой грамотности, однако о возможности изучения законодательства принимающей страны речь не заходит.

Не лишенная недостатков книга “The Political Economy of Non-Western Migration Regimes” содержит ценные сведения о повседневной жизни трудовых мигрантов. Собранный исследователями материал может быть полезен не только социологам, но также должностным лицам, ответственным за развитие государственной миграционной политики, совершенствование миграционного режима и борьбу с нарушениями в этой сфере.

В будущих исследованиях по теме важно добиться большего разнообразия источниковой базы и уделить внимание историям трудовых мигрантов, которые работают в правовом поле РФ, что позволит точнее определить масштабы незаконных практик.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру